Загрузка...Как я делился верой в университете: история одного христианина
Предисловие
Несколько братьев и сестер во Христе предложили мне записать свои истории из студенческого прошлого. Я не был каким-то специалистом по обращению студентов ко Христу, но я тоже, как и многие, был первым и большую часть времени единственным христианином на своём факультете. И я подумал, что эти истории очень жизненны, многие сталкивались с подобным, так что они могут принести поддержку — ведь «вы знаете, что с такими же искушениями сталкиваются и братья и сестры ваши по всему миру» (1 Петра 5). Тем более что взгляд с юмором на те времена приносит только пользу.
Итак, это совсем не урок и не исчерпывающее сочинение на данную тему, а просто несколько историй, с которыми многие в церкви могут себя соотнести. Имена людей изменены, но все детали я сохранил.
От мечты летом к реальности осенью
Я крестился в первые месяцы Ростовской церкви — в июле 1998 г., окончив 2-й курс университета и находясь в самой середине каникул. В то время легко было мечтать о великом будущем и для церкви, и для себя в ней — все мечтали, многие были амбициозны, ведь мы все приобрели веру, что стали частями чего-то очень важного, уникального, даже элитарного — Божьего движения на земле. То, что количество людей в церкви было мало (пара десятков), а состав крайне разношёрстен, не имело никакого значения: наша личная практическая вера была гораздо важнее нашего количества. Находясь в таком окружении, легко было заразиться! И я сам не заметил, как я, интроверт и меланхолик, избегавший спрашивать у людей на улице, который час, — стал мечтать о группе христиан на моем факультете — да что там, во всём Ростовском Государственном Университете! Конечно, мне представлялось, что не кто иной, как я, будет вести эту группу — ведь я был первым парнем, кто здесь крестился, что давало мне особенную роль и даже какое-то чувство избранности и предназначения.
Думать обо всем этом было очень здорово. Мой наставник, один из участников первоначальной миссионерской команды в Ростове, всячески поддерживал во мне эти мысли. Однако группы как таковой еще не было, и не предвиделось никакого способа, которым она могла бы появиться, кроме одного: мне самому нужно было кого-то крестить. Приближался сентябрь, а вместе с ним и возвращение к учебе… и к однокурсникам — которые проводили меня на каникулы одним человеком, и совершенно не подозревали, что теперь к ним возвращается совсем другой — с изменившимися взглядами на жизнь, да и самим вектором жизни.
И вот сентябрь наступил. Я начал ходить на занятия, дни побежали, а я всё никак не мог ни с кем поговорить о том, что за лето я стал христианином и обрел цель их самих тоже привести к этому. Было просто страшно начать. Воображаемые обращенные студенты из летних мечтаний рассеялись из моей головы, уступив место реальным, вполне уверенным в себе, в отличие от меня. Я смотрел на них, и каждый из них по разным причинам казался одинаково неподходящим для того, чтобы начать «обращение РГУ» именно с него. Наставник живо интересовался: «Ну как?» — а я загадочно отвечал: «Я присматриваюсь, строю отношения». Но он прекрасно понимал, что я оттягиваю «момент икс». В полном неведении о моей внутренней борьбе вокруг каждый день ходили студенты, знакомые и незнакомые. Мне стало казаться, что их жизнь, их беззаботная болтовня, хобби и планы после занятий — это и есть нормальная жизнь, а я со своими тайными миссионерскими целями чувствовал себя засланным к ним марсианином, который уж слишком долго маскируется под обычного землянина, потому что не знает, кому первому показать свой третий глаз и зеленые антеннки.
Но довольно скоро наступил момент, когда я, понукаемый совестью, говорившей, что так дальше жить нельзя, улучив момент на перемене, подошел к одиноко стоящему незнакомому студенту и сказал ему слова, которые многие из нас повторяли за свою жизнь сотни и тысячи раз: «Прости, можно тебя отвлечь на минутку? Я хотел спросить… ты веришь в Бога?».
На мое счастье, студент не отказался поговорить! (Бог знает, как много для нас значит позитивный опыт!) Но, как оказалось, он был физик, а не представитель моего родного мехмата. Какое разочарование.
Почему страшновато делиться верой на переменах
Здесь я должен пояснить, что такого страшного в том, чтобы делиться верой у себя на факультете.
В вузе есть масса способов общаться со студентами. Их не надо искать даже. На перемене их полно по всему зданию, включая (в особенности) столовую. До и после занятий их можно встретить как в аудиториях, так и снаружи корпуса. Потом они толпятся на автобусных остановках или стекаются в общежития. У них есть всякие хобби, вокруг которых они сплачиваются вне занятий. Студенты бывают 2 видов: одиноко стоящие и держащиеся группами. Я высматривал первых, хотя некоторые братья из церкви вполне могли подойти и к группе общавшейся молодежи и с ходу спросить: «Можно я вас здесь всех перебью?». Двусмысленность вопроса привлекала внимание немедленно.
Но для меня, некоммуникабельного интроверта, «всех перебить» было высшим пилотажем. Я искал одиноко стоящих, и желательно чтобы никто рядом не мог подслушивать наш разговор! Бог знает, что подумает стоящий сзади меня человек, случайно услышав мою проповедь. А вдруг мимо пройдет тот, кто меня знает, а никогда сам не слышал от меня проповедь о Христе? А вдруг случайный свидетель моей проповеди окажется негативным «сектоненавистником?»
Поэтому я побаивался звонков на перемену, робел, предпочитал делиться верой с незнакомыми одиночками, а большую часть времени «ждал идеального случая». Но ждать все время нельзя, и я скоро убедился, что невозможно вычислить «открытого» человека по внешнему виду, и единственный способ понять, открыт ли человек к вере — это заговорить с ним о вере. А там уж всё что угодно может произойти. Самый статный, улыбчивый и добродушный студент оказался напрочь равнодушен и холоден к теме Бога, интеллигентные с виду нередко оказывались агрессивными острословами, а вот слушали внимательно зачастую те, к которым я по лицеприятию долго не стремился подойти. И дружба с некоторыми однокурсниками тоже началась с моей попытки поделиться с ними верой — ведь это был первый момент, когда я рассказал им что-то о себе.
Проповедь словами или делами?
Сейчас мне очень нравится высказывание: «Всегда проповедуй Евангелие; если нужно — со словами». Наши решения, поступки, выбор проповедуют о наших истинных ценностях всегда и везде, молчим ли мы при этом или говорим. Для этого даже не нужно наше намерение кому-то специально проповедовать. Мы просто всегда являемся самими собой — христианами — в повседневной жизни. А когда есть возможность еще и рассказать кому-то о нашей вере словами, то к этому моменту наши поступки уже заложили основание, на котором наши слова или будут стоять твердо, или никого не убедят.
Но в те студенческие времена, полтора десятилетия назад, я был уверен, что проповедь — это прежде всего слова. Я не представлял себе, что такого впечатляющего увидят люди в моих делах. Не курю? — так я и раньше не курил. Не пьянствую? — но я и до обращения был убежденным противником пьянства… Я отчаянно ощущал, что для стороннего наблюдателя я очень мало изменился по сравнению с тем, каким я был до крещения — мой характер, темперамент, поведение — и я волновался, что мои рассказы о том, что учение Иисуса Христа «изменило всю мою жизнь», никого не впечатлят. Я не был примером человека, «жизнь которого радикально изменилась» на взгляд окружающих.
Но нужно было какое-то подтверждение моим словам, что быть последователем Иисуса Христа — это не просто религия, это вера, которая меняет жизнь и натуру человека. Подтверждением должен был быть мой пример.
Какие у меня были варианты?
Успехи в учёбе? Наши духовные наставники учили нас, что студенты-христиане должны быть примером в учёбе. Но здесь было две загвоздки. Первая — я учился в самой сильной группе на факультете, большая часть студентов не имела никаких проблем с успеваемостью, так что было непонятно, в чём таком я мог показать им пример. И, если уж начистоту, в моей группе были студенты и поумнее меня. А вторая — я был отличником еще до обращения ко Христу, так что мои успехи в учёбе я не мог приписать молитве и следованию христианским убеждениям.
Изменения характера? Те самые, которых я почти не видел в себе? Да, я стал более общительным, открытым и радостным в церкви, но вне церкви среди людей часто по-прежнему робел, был скован, молчалив и погружен в себя. На занятиях у меня перед глазами постоянно была как бы притча о том, что происходило со мной во Христе: преподаватели на лекции, исписав доску формулами и теоремами и исчерпав свободное место на ней, часто не вытирали её полностью; вместо этого, они стирали только самый ненужный или старый кусочек, или только верхнюю строчку, и писали там новые заметки; потом стирали строчку еще ниже и писали там, и так далее. На доске всегда новый текст соседствовал со старым. И так же я чувствовал себя: при крещении Бог не стер всё старое с «доски» моей прежней натуры — скорее, Он стирает это постепенно, когда приходит время дописать во мне что-то новое взамен старого.
Оставалось одно: рассказывать людям об изменениях в моём отношении к грехам. Да, я не отмечен очевидной победой над пьянством, курением, повальными прогулами и т.п., но требовалась большая смелость и скромность, чтобы впускать других людей в свою жизнь и рассказывать им о себе и о покаянии в моих менее заметных, но столь же греховных склонностях из прошлой жизни. А для этого сначала нужно было идти к людям, интересоваться ими, общаться с ними на разные темы, проводить с ними время — во всём этом мой духовный наставник подавал такой яркий пример, но для меня это был труд.
Фактически, уже просто начать так поступать для меня само по себе было ярким свидетельством, что я изменился! И нет, наверное, лучшего комплимента для христианина, чем когда ему скажет другой человек: «А ты и правда изменился!».
Грозный Вася и его «проповедник всея Руси»
Самый негативный человек, которого я встретил на своём факультете, возымел зуб на меня с первых слов моей проповеди ему. Масла в огонь подлил тот факт, что раньше в тот же день ему уже пробовал проповедовать мой духовный наставник, о чем он рассказал мне потом. «Это такой высокий, с бородкой?.. Его зовут Вася… Я тоже к нему сегодня подходил.»…
После этого, к сожалению, мне никуда было не деться от того факта, что мы с негативным Васей, напоминавшим мне невзлюбившего меня вокалиста «Металлики» Джеймса Хэтфилда, каждый день ходили на занятия в одном здании. Я старался держаться от него подальше, но это не всегда получалось. Выследив меня однажды в тёмном коридоре, ведущем к деканату, мой «гонитель» закричал на весь этаж: «Эй, проповедник всея Руси!» — и без труда догнав меня, стал интересоваться, как я собираюсь практиковать принципы Нагорной проповеди, если он прямо сейчас как следует ударит меня в правую щеку. Не зная, что сейчас будет, я ответил, что я поступлю по-христиански и должен буду повернуть к нему также и левую. Однако грозный высокий студент оказался гонителем-теоретиком и проверять мое утверждение не стал. В другой раз он не вдавался в вопрос о щеках и просто угрожал избить меня, если еще раз услышит, что я тут кому-то проповедую.
Я решил попробовать относиться к нему по-доброму, и однажды, встретив его в городе, сам с ним позитивно поздоровался. Это вызвало в нем столько раздражения, что он, тут же придвинувшись ко мне почти вплотную, прорычал: «Что ты лыбишься?! Что ты со мной здороваешься?! Иди отсюда, пока я тебе не.»…
На моем факультете, на курс старше, учились музыканты известной Ростовской рок-группы, ныне базирующейся в Москве. Я очень гордился знакомством с ними, делился с ними своей верой, и однажды спросил их о нашем общем знакомом, который меня так пугал. «Вася? Да нет, ты что, он милейшей души человек! — ответил мне басист. — Особенно если ему налить пива… Он любит поспорить, но никогда дальше этого не заходит». Я представил себе Васю за пивом и философским спором, и мне стало несколько спокойнее.
Удивительно, насколько легко «милейшей души человек» может превратиться в агрессора, когда два человека за один день подошли к нему с проповедью Благовестия!
Недавно, спустя почти 16 лет после моего первого столкновения с Васей, я встретил его на улице с маленькой дочкой. Не знаю, вспомнил он меня или нет, но я-то вспомнил, и надеюсь, что отцовство смягчило его нрав.
Первое крещение и первый уход
Когда через 3 месяца после моего собственного крещения я встретил студента-старшекурсника, который захотел изучать основные принципы христианства, чтобы узнать, что значит быть христианином, я был окрылен. Вот оно, начало великой группы христиан в РГУ!
Юра был добродушным, очень мягким, крепким увальнем, застенчиво смотрящим преимущественно вниз, который, по его словам, «всегда хотел быть добрым».
Занятие «Что значит быть учеником Иисуса Христа» далось ему нелегко. Он не стремился становиться «ловцом человеков» (Евангелие от Марка 1:14-18) и отрекаться от своих желаний ради Божьей воли (Евангелие от Луки 9:23-26, 14:25-33). На этих отрывках из Евангелий его прежние представления о том, что христианин — это просто добрый человек, вернулись с новой остротой. Доброта, о которой он говорил, была довольно пассивной по своей природе: она сама по себе ничего особенного не делала и ни к чему Юру не побуждала. В отличие от того, что мы с ним читали в Евангелиях. Юре было сложно решить следовать за Иисусом, потому что Он шел не совсем в ту сторону, в которую Юра хотел идти сам по себе. Но всё же, приняв, что это и есть путь спасения, он крестился. И спустя несколько недель ушел из церкви и порвал с ней всякие связи.
Сейчас нетрудно понять, почему всё так произошло, но тогда я был сокрушен совершенно. Мне не хотелось больше никому проповедовать. Где гарантия, что с новыми ребятами не получится точно так же? Что я сделал не так? Не слишком ли сильно я давил и «мотивировал?» Почему Юра не хочет быть с Христом? Как можно хотеть быть добрым и при этом не хотеть следовать за Ним?
Мои наставники, конечно, старались поддержать меня, чтобы я не падал духом. Но я отчетливо помню, что стало поворотным моментом в моём состоянии: Евангелие от Луки, 18-я глава. Казалось бы, разнородные истории, составляющие эту главу, каждая говорили мне о чем-то важном для меня именно тогда. Это изучение Библии было чем-то индивидуальным, нужным лично мне, оно вдохнуло в меня новые силы и желание идти дальше. И много раз с тех пор именно размышление над Библией и молитва были тем компасом, который указывал мне, куда дальше идти и почему.
Я пробовал продолжать общаться с Юрой, но он был непреклонен в нежелании иметь с нами ничего общего. Вскоре он окончил университет, и я с ним больше не встречался несколько лет, до тех пор пока однажды не встретил его на автобусной остановке недалеко от моего собственного дома! Юра совершенно не изменился внешне, но уже женился и где-то работал. Как всегда вежливый и мягкий, похожий на кроткого медведя, глядя куда-то вниз, он послушал мои новости и сказал, что возвращение в церковь его не интересует.
А несколько недель назад я видел его в городе, переходящим дорогу. Прошло почти 16 лет с его крещения и последующего ухода. Как бы иллюстрируя собой относительность времени, Юра выглядел абсолютно так же, как полтора десятилетия назад: прическа, манера одеваться, осанка, взгляд — всё как тогда. Самый неизменный из всех людей, кого я знал! К сожалению, в этот раз поговорить не получилось, но через это столкновение Бог напомнил мне о нем и обо всей его истории. Надеюсь, мы пересечемся снова — сейчас, спустя столько времени, мне есть что ему рассказать.
Автор: Александр Пасечный
Нашли ошибку в статье? Выделите текст с ошибкой, а затем нажмите клавиши "ctrl" + "enter".
Хотите проверить свои знания Библии — пройдите тесты на нашем сайте. Выбирайте интересующий тест из списка, отвечайте на 10 вопросов, и сразу получайте результаты!
Политика конфиденциальности | Написать письмо
Христианский сайт «Хорошие новости»